Фильм режиссёра Елены Пискарёвой «Живи» собрал в Интернете уже более полумиллиона просмотров. Но за этой картиной — не только рассказы женщин, которые хотели убить своего ещё не рождённого ребёнка. За всем этим — трагическая ситуация, которая чуть не произошла в её собственной жизни.
— Елена, Ваш фильм явно направлен против абортов. Какая зрительская реакция превалирует: поддержка, возмущение? Не говорят ли Вам, что Вы не были в такой ситуации и не имеете права говорить на такую тему?
— Реакция на фильм очень разная. И очень сильная обратная связь от зрителей. После того как фильм «Живи» так широко разошёлся на YouTube, многие стали обращаться ко мне в соцсетях. Например, пишут такие письма: «Я собираюсь сделать аборт, а тут знакомые скинули ссылку на ваш фильм, я посмотрела, проплакала весь день. Понимаю, что аборт это плохо, но я беременна третьим ребёнком: двое у меня от первого мужа, а этот от другого… Он обещал жениться, но бросил. Я в полном упадке, но у меня нет выхода». То есть часто даже не просят совета или конкретной помощи, а просто рассказывают о своей ситуации. Бывает, созваниваемся, разговариваем, пытаюсь найти слова, но мне, конечно, сложно, потому что я всё-таки режиссёр, а не предабортный психолог. А насчёт морального права говорить и снимать фильмы на такую тему — я его имею, потому что сама оказывалась в такой ситуации. Вообще, знаете, мне одна психолог, которая ведёт предабортные консультации, уже немолодая женщина, недавно рассказала такую вещь: она работала психологом в женской консультации, но отговаривать пациентку от аборта ей удавалось крайне редко. А потом, увы, жизнь её сложилась так, что она решила прервать четвёртую беременность (при своей-то профессии!). У неё уже было трое детей, и они с мужем решили, что четвёртого им не потянуть. Сделали аборт. И вот тогда начались такие муки адовы: и с совестью, и с мужем в отношениях. Именно в этот момент женщина осознала по-настоящему, что такое аборт. Отныне каждая её консультация стала настолько выстраданной и прочувствованной, что процент отговариваний у неё резко вырос. Это я к тому, что случайных людей в пролайфе (защите жизни) нет, у каждого есть своя какая-то история и, соответственно, своё выстраданное моральное право. Случайных людей здесь либо нет, либо они надолго не задерживаются: здесь денег нет, положительных эмоций мало (конвейер смерти, что уж тут положительного); это очень морально затратная сфера, а благодарность людей здесь редка: те, кто сохраняет ребёнка, не приходят и не благодарят, а стараются забыть о том периоде сомнений и, можно сказать, предательства своего ребёнка. В этой сфере остаются люди включённые, что-то пережившие и прочувствовавшие. Менторство и морализаторство здесь не работают.
— Елена, можете рассказать о своей истории? У Вас четверо детей, при этом Вы говорите о том, что были на грани аборта…
— Да. Моя история — это история проблем в браке. Наша первая влюблённость прошла, когда мы уже были женаты и ждали первого ребёнка. Тогда я совсем иначе взглянула на «Крейцерову сонату» Льва Толстого: раньше я её совершенно не понимала. В этой повести есть фраза: «Влюбленность истощилась… и остались мы друг против друга в нашем действительном отношении друг к другу, то есть два совершенно чуждые друг другу эгоиста…» И дальше: «При этом мучила меня ещё та ужасная мысль: что это один я только так дурно живу с женой, и в других супружествах этого не бывает. Я не знал ещё тогда, что это общая участь…» Классику действительно начинаешь понимать, когда взрослеешь, когда это начинает происходить в твоей жизни. Я помню, как тоже спрашивала себя: «Это только мы так плохо живём или так живут все? Эта ссора — случайность, и дальше всё наладится?» Тогда я начала осматриваться вокруг, говорить с подругами, женщинами старшего поколения — поколения моей мамы и тётушек, стала интересоваться статистикой и впервые узнала жуткие цифры: ежегодно в России заключается миллион браков и регистрируется полмиллиона разводов. Стало ясно, что это не только наша участь, что в общем и целом в нашем королевстве не всё гладко. Брак наш был венчанный. Но когда в семье начались проблемы, мы стали думать, что с венчанием мы поторопились, сделали это в дурмане влюбленности. И тем не менее, именно венчание долгое время удерживало нас от развода: мы с мужем надеялись, что раз уж мы женаты перед Богом, значит, Он нам поможет. Да, мы друг друга разлюбили, но у нас ребёнок, а значит, мы несмотря ни на что должны жить в браке и рожать детей, и тогда, возможно, у наших отношений появится смысл и всё наладится. Родился сын, рос. Со временем я заметила, что смотрю на него, узнаю в нём мужа и понимаю, что родила не от того человека, по сути — переложила отношение к мужу на отношение к ребёнку. Было отчётливое ощущение, что рядом со мной должен быть другой человек и другие дети. И муж тем временем думал точно также. Родился второй ребёнок, дочка, но ничего не изменилось, и тогда мы поняли, что количество детей никак не влияет на отношения, наше желание терпеть друг друга иссякло и заменилось нежеланием друг друга видеть — и тогда мы решили разводиться. Расходились мы плохо и не общались. Я уже жила у родителей, когда узнала, что я на третьем месяце беременности. Двое маленьких детей, рожать третьего в ситуации развода? Кто нас будет кормить в этом случае, ведь на работу я выйти ближайшие пару лет, если рожу, не смогу. При этом было чёткое ощущение, что будущего у нашего брака нет, точка невозврата давно осталась позади. То есть рожать вообще некуда… Я находилась в жуткой депрессии, а ещё и токсикоз, страшные головные боли, кричащие малыши, к которым нужно вставать и что-то постоянно делать, при том что даже просыпаться не хочется. А минуты тикают, и с каждым днём малыш внутри растёт. Помню, выходила на детскую площадку и смотрела на зелёные маленькие ростки, пробившиеся через тонны асфальта: какая колоссальная энергия вложена Создателем в новую жизнь… А мы даже не понимаем, сколько нужно усилий, чтобы пробиться сквозь асфальт. И тем не менее, мне тогда казалось, что выхода, кроме аборта, у меня просто нет.
— Но Вы выход всё же нашли. Как?
— Да, несколько событий уберегло меня от этого шага. Ещё с первым ребёнком я лежала на сохранении в роддоме, где моими соседками по палате были девушки, которые пришли на аборт. Так бывает во всех наших роддомах: в лучшем случае женщин разводят по разным палатам, но чаще всего все пациентки — и те, кто идёт прерывать беременность, и те, кто хочет родить, — перемешаны. В коридорах мы стояли отдельными стайками: здесь — с животами, там — без животов. Девушки, которые приходят на аборт, в роддоме долго не задерживаются: несколько часов до операции, полчаса после — и всё, они уходят и стараются забыть о том, что здесь происходило, о людях из своей палаты, стараются не общаться между собой, чтобы это не оставило следа в их обычной жизни. Правда, помню, как одна женщина делилась: «Ой, да у меня было четыре аборта. И ничего страшного», — и почему-то некоторые смеялись. А я никак не могла понять, что это — защитная реакция? Что произошло с женщиной, если она воспринимает аборт как обычное дело?.. В основном же все эти девушки сидели отрешённые, я бы сказала, с металлическими лицами, каждая была сама в себе. Тогда я впервые в жизни увидела этот нескончаемый конвейер из женщин, приходящих на аборт. Я вернулась домой и начала интересоваться этой темой, смотреть видеообращения женщин на YouTube, читать множество женских форумов — бесчисленные истории о том, как они сделали аборт и как ощущают себя спустя много лет после этого. Я начала спрашивать об этом у мамы, у свекрови, у бабушек, у подруг. И передо мной поднялась такая лавина боли! Но никто об этом не говорит. Страшно становится, когда слышишь статистику — неофициальные 5-6 миллионов в год, а еще страшно, когда понимаешь, что практически в каждой семье, за каждой дверью скрывается эта трагедия. Ещё помню, как резанула по сердцу очень холодная фраза врача: «Аборт или рожать?» — когда я пришла в женскую консультацию беременная вторым ребёнком. Это первый вопрос, который женщинам задают в консультации. Не все женщины и, к сожалению, не все врачи понимают, насколько этот вопрос в действительности страшный. Ведь получается так: если советует врач, то, значит, аборт — это совершенно нормально, приемлемо, одобряемо; это что-то вроде направления на лечение зубов, будничная медицинская процедура. А на кону на самом деле — вся последующая жизнь женщины. Но этого вам на приёме продолжительностью в 15 минут не скажут. Как и того, что за это решение потом будет заплачена высокая медицинская, психологическая, духовная, человеческая цена. Предполагается, что ты всё это и так знаешь, и всё уже взвесила и для себя решила. Но в действительности многие ли женщины и девушки знают? Самое важное в жизни решение принимается в ситуации стресса, в режиме цейтнота и часто — под колоссальным давлением со всех сторон. На выбор, делать или не делать аборт, очень влияет мировоззрение. И сейчас я понимаю, что на моё решение сохранить третьего ребёнка повлияло то, что я всё-таки была верующим человеком. Да, моя вера была слабой, но при этом я прекрасно понимала, что дети посылаются с Неба. И если ребёнок зародился, я должна его выпустить в мир, какой бы при этом сложной ни была моя жизнь. Я смотрела на двух своих старших детей и понимала, что сейчас в моем животе такой же малыш, замечательный, красивый, который так же, как они, хочет радоваться жизни и играть в мяч. Я тогда, помню, подумала: ну хорошо, значит, я буду матерью-одиночкой с тремя детьми. Я эту мысль приняла, пережила. А получилось всё иначе. И именно с третьим ребёнком всё воспринимается по-другому: вот он, маленькая двухлетка, показывает вечером своей ручкой на звёзды, что-то восторженно лепечет, хохочет от радости при виде ночного неба и горящих звёздочек. И меня обливает такой волной любви к нему! И я чувствую: я отстояла, я смогла. Благодаря тому моему решению он сейчас дышит, живёт, радуется. А ведь всего этого у него могло не быть. Как и у меня.
— Но правильно ли я понимаю, что Вы не только сохранили ребёнка, но и с мужем воссоединились?
— Да. Мы с мужем не виделись почти до 9 месяца моей беременности. Когда мы встретились, он увидел меня с большим животом, фактически на сносях. И он был потрясён. Оказалось, что для него эти полгода тоже были испытанием. За это время он пережил и передумал массу всего: он понял, что потерял семью, что дети, которых он действительно любит, будут расти без него, что он потерял третьего ребенка (в последнем разговоре я ему сообщила, что буду делать аборт), что этот грех — на совести обоих. И это сильно его изменило. Наша семья воссоединилась. Третьего ребёнка, сына, мы назвали Николаем: выяснилось, что я забеременела вскоре после того, как мы с мужем ездили на службу в день памяти святителя Николая. А муж — геолог, моряк — считает этого святого своим небесным покровителем, который помогал в ситуациях, когда он буквально находился на грани жизни и смерти, например, когда у них судно тонуло в Индийском океане. И рождение этого малыша что-то сильно переменило в муже, заставило задуматься. С рождением третьего ребёнка началась новая страница нашей семейной истории: мы стали бережнее, терпимее относиться друг к другу. Стали меняться и дети — потому что атмосфера в доме стала другой. В этой уже более гармоничной обстановке родился и четвёртый ребёнок. И тут, знаете, такой интересный момент: когда в период наших неурядиц рождались наши первые дети, у меня вставал вопрос: ну хорошо, есть заповедь «плодитесь и размножайтесь» — но в такой ли семье, при таких ли отношениях между родителями? Ведь это сказывалось (и не лучшим образом) на детях. Не лучше ли всё-таки подождать, когда наши отношения прояснятся, и тогда уже решить — рожать или не рожать детей. Такие мысли меня мучили. Но какое-то внутреннее чутьё подсказывало, что нужно положиться на Бога и дать ему действовать в твоей жизни. Иначе если я здесь — сама, то и везде потом — сама: и в болезнях, своих и детей, и в скорбях, которые неизменно сопровождают нашу жизнь. И теперь я понимаю, что этот путь был единственно верным. Если бы не было всех рождённых детей, пусть и не в самых гармоничных условиях, — ничего бы у нас не вышло, и семьи бы не было. И получается, что вера нас буквально спасла. Причём я тогда не подозревала, что с рождением каждого ребёнка ко мне и к мужу будет приходить какое-то понимание. И только с появлением третьего (который мог и не родиться) мы вдруг ясно осознали: то, что мы поженились, не было, как нам когда-то казалось, случайностью. И венчание не было формальностью.
— С чем у Вас ассоциируется понятие семейного счастья?
— Мои дети родились с разницей в полтора-два года, и будни мамы четверых погодок, поверьте, — это целое испытание. День кажется бесконечным хаосом: то не поделили игрушки, то притащили инфекцию из сада, то упали и расшибли лоб или коленку, то заболели и второй подхватил болезнь у третьего… И как бы смешно это ни звучало, но первое, что ассоциируется у меня с понятием семейного счастья, — тот самый долгожданный момент, когда все четверо детей засыпают в своих кроватках, когда они, умиротворенные и спокойные, лежат в ряд, по росту, как матрёшки, и сопят носиками. Спят усталые игрушки, как мы говорим в семье. И вот тогда в доме наступает блаженнейшая тишина, и ты можешь спокойно сесть, подумать, почитать, заняться какими-то своими делами, ты ощущаешь себя счастливой.
— Фильм «Живи» посмотрели сотни тысяч людей. Что, так сказать, на выходе?
— Мне постоянно рассказывают педагоги, психологи, родители, которые устраивают специальные показы «Живи» для старшеклассников, о типичной реакции молодых ребят. После просмотра сначала — гробовая тишина. Потом чей-то плач, обязательно. И непременно кто-то, чаще всего из девчат, подходит и говорит: «Спасибо, что показали этот фильм. Теперь я знаю, о чём идёт речь, и никогда этого не сделаю». Реакция ребят для меня оказалась неожиданной. Я думала, большинство будет говорить: «Опять собрались нас поучать!» Но они все восприняли по-другому. Конечно, иногда мне посылают сообщения в соцсетях, вроде: «Аборты — это хорошо, и вы не смеете мешать их пропагандировать». Но таких заявлений меньшинство. А популярность моего короткометражного фильма и реакция на него показала, что о защите жизни ещё не рождённых детей можно говорить и на широком экране. И что в этом разговоре есть большая потребность. Поэтому сейчас мы планируем снимать продолжение фильма «Живи» и собираем средства для нового, полнометражного фильма.
Беседовала Дарья Баринова.
Полная статья по ссылке: https://foma.ru/istoriya-nesostoyavshegosya-ubiystva…
Короткометражный фильм «Живи», признанный лучшим игровым фильмом на XXI Международном кинофестивале кино- и телепрограмм «Радонеж». Год: 2016. Страна: Россия. Режиссёр, автор сценария и продюсер: Елена Пискарёва, оператор: Михаил Блинцов, звукорежиссёр: Денис Годицкий. В ролях: Мария Хлопецкая, Наталья Борисова, Олеся Астапова, Дарья Молчанова, Екатерина Ратушинская, Юлия Рябова, Юлия Кан, Мария Шаброва, Ольга Волочкина.
В палате больницы ждут своей очереди на аборт восемь женщин. Все они разных возрастов, но их объединяет одно — у всех у них очень веская, как им кажется, причина, почему они здесь и решились на такой страшный шаг. В непринуждённых разговорах одна за другой уходят в кабинет и возвращаются… Уже после…